O no no, save me from my misery
There's no such, thing as living comfortably
There's no such, thing as going home

Ты пришел в себя спустя пару недель в госпитале, толком не понимая и не помня, что произошло. Последнее, что отложилось в твоем сознании — это щелчок под ногой и ощущение ледяного страха перед взрывом. Тот ли это страх, что возникает, когда ты боишься потерять себя? Перестать существовать, не видеть больше этого мира, не чувствовать своего сердца? Нет, он давно уже перестал тебя беспокоить. Эта ситуация мало чем отличалась от многих других за твою многолетнюю службу в Кингсмен. Это неприятное чувство, перевернувшееся в животе было страхом за то, что ты больше ничем не сможешь помочь. Никому. Никогда. И даже не узнаешь, будет ли кому и чем, после того, как тебя разорвет на куски.
Контузия. Пренеприятнейшее состояние. Головная боль, нарушения слуха и речи, раздражительность. Ощущаешь себя овощем, которого не понятно для чего спасли. Совершенно бесполезным, лишь занимающим место и сжирающим ресурсы. И не пустое ведь место, но не знаешь, как назваться. И спасение ли это? Когда опускаешь взгляд и видишь культяпки вместо ног. Где-то глубоко в голове снова повторяется это ощущение острой боли, заставляя зашипеть и поморщиться. Как там говорилось? Движение — это жизнь? А для тебя все кончено, нет больше движения. Только одни фантомные боли. И бесит, когда тебе пытаются доказать обратное, усадив в ненавистное с первого же взгляда инвалидное кресло. Разве же вернет оно тебе ощущение себя? Даже если ты к нему привыкнешь, то так и будешь рыпаться встать с него, по привычке собираясь ринуться в бой. Лучше бы погиб, серьезно. Какая ужасающая мысль, но тебя посещали и хуже, несмотря на все попытки окружающих подбодрить тебя. А ты едва вспоминаешь их имена поначалу.
Храни бог упрямых людей. Они горы свернут, лишь бы добиться своей цели. Вернуть тебя к прежней жизни было целью Джинджер. Спрашивается, и зачем ей сдался поникший духом инвалид. Мало ли что там было раньше общее, сейчас ведь тебя не интересует уже ничего. Даже знать не хочется, выжил ли кто после того штурма, потому что действительность частенько бывает хуже, чем ты предполагаешь. Ты хотел, чтобы друзья выжили, и в твоем мирке, который теперь представлял собой нечто эфемерное, они жили. Ты довольствовался этим, не желая слышать страшную новость, что ты один и спасся, и что все ваши труды были напрасны. Приказа верить в чудо не поступало. Да и от кого теперь получать приказы, когда разрушено все, чем ты жил. Но в какой-то момент тебе напоминают, кто ты есть. Есть, где-то очень глубоко, замученный сложной ситуации, но ты не прекращал им быть. Человеком, отдавшим себя целиком и полностью за идею, за образ жизни, за спокойствие вокруг. Разве опустит кингсмен руки? Разве отступится от кодекса чести и позволит самому себе себя заживо похоронить?
Через пару месяцев такого вареного состояния тебе сообщили, что ты можешь вернуться домой. Домой. Твой дом разрушен, хотел было ты возразить, ведь ты сам стоял на обломках здания ателье. Но под этим словом коллеги подразумевали жилище, которое ты когда-то посещал не чаще раза в месяц. Сложно сказать, хотел ли ты туда, но нежелание обременять собой людей, у которых полным полно других забот перевесило. Зябким осенним утром тебя перевозят частным самолетом секретной службы в Англию, а там и до самого порога дома, где тебя, кажется, уже и не ждали.

Когда оставят силы
Дарить души своей тепло -
Цени все то, что было,
Но не жалей, что все прошло.