Меня зовут Джон Константин. Это я выхожу из тени весь на понтах и в плаще. Я прогоню ваших демонов, пну им по яйцам, плюну сверху, когда завалю. Потом подмигну, кивну и усмехнусь. Я пройду свой путь один, ведь, скажем честно, какой безумец решится разделить его со мной? Казалось бы, безумцев сейчас в мире пруд-пруди и компаньона на такие дела, как творю я, найти можно легко и менять их как перчатки каждый месяц. Но менять, увы, потому, что через одного мрут на первом же деле, другие в какой-то момент понимают всю опасность моего ремесла и бегут, сверкая пятками. Первые вызывают у меня лишь раздражение, вторые - усмешку, но надо отдать обоим должное за смелость попробовать не сидеть с завязанными глазами и игнорировать творящееся вокруг них. Но нельзя винить человека за слабость, она есть у всех, и порой не одна. И я сейчас говорю не о любви к котикам или картошке, а большой такой слабости в виде привязанности к комфорту, своему дому и семье. Привязанности, которой у мня нет, потому что моя жизнь пошла наперекосяк с самого моего появления на свет. Я не получил любви родителей, не считал домом то место, где находился в детстве, но и не считал себя достойным изменить это. Точнее, не считал, что ради меня это может кто-то изменить. О комфорте тут и вообще говорить не приходится, наоборот, я привык обходиться самым малым и порой так, как ни один здравомыслящий человек существовать не согласился бы. И обхожусь до сих пор, хотя и могу позволить себе большее. Наверное, поэтому меня и считают поехавшим с катушек. А может, так и есть на самом деле, раз даже я так считал. В общем, не суть, в больничке я только время потерял на собственное нежелание верить в произошедшее. После того, как дух Джаспера вселился в одну из больных Рейвенскара и вызвал меня на подмогу своей дочери, я решил, что стоит присмотреться и к остальным близким мне и моим друзьям людям. Такие нападения просто так не происходят. В любой момент, чтобы достать меня, могут напасть и на дочь Чеза, а повторения Ньюкасла не хочется никому из нас.
Пути Господни неисповедимы, так же и пути человеческие. Поиски очередного нерадивого ягненка, отбившегося от осторожного стадца овечек, которым было велено сидеть в своих маленьких городишках и не рыпаться, дабы не набрести на еще большие проблемы, чем те, в кои их семьи уже вмешаны, привели меня в Нью-Йорк. Не люблю этот город. Куча небоскребов, всюду тень, даже днем, и смрад. Просто разящий смрад грязи со всех сторон. Как человеческой, так и потусторонней. Не мудрено, что сюда притягивает пачками всяких жуликов и убийц. Каковы шансы в подобном месте найти нужного тебе человека целым и невредимым? Невелики, но я попытаюсь. Не особо охота снова стоять на могиле близкого человека и испытывать новые угрызения совести - которой у меня по легенде и вовсе нет, - что не успел примчаться и спасти. Вот только виски допью и примусь за новую попытку. Придется, наверное, подкараулить вечерком на выходе с работы сотрудницу полицейского архива, чтобы получить доступ к кое-каким записям. Боюсь, чтобы соблазнить такую даму и не проболтаться, что она мне глубоко противна, придется изрядно наклюкаться.
Собравшись с духом наконец, я сполз со стула и направился к выходу, забыв даже напустить на бармена туман забывчивости, как делал это всегда, чтобы не платить за выпивку. Услышав выкрик позади, я стал поворачиваться на него и угодил прямо под дождь из кофе. Вот самое необычное событие, что может случиться в этом городе - в баре могут облить кофе. Кофе! А не алкоголем.
- Остынь, приятель, вот твоя оплата, - пробормотал я подбежавшему бармену и сунул в нагрудный карман его рубашки крупную купюру, номиналом вдвое больше, чем должен был. Плевать, невелика потеря. А вот разводы, пошедшие по тренчу от бодрящего напитка, волновали меня больше. Стащив его с себя, я рассыпал по полу лежавшие в кармане визитки, но на них тоже было наплевать. - Окей, отстирается, не боись, - бросившаяся извиняться девушка была намного милее той, с которой мне предстояло провести будущую ночь. Эх, если бы не необходимость...