Шесть лет в психушке стоили того, чтобы найти столько приключений после. Конечно, никому не пожелаешь разочарования узнать, что твоим родителям ты не родной, но это не уменьшает того, что они для тебя сделали. Даже если самого главного, что надо было - не вышло. Зато теперь Дэвид находился среди тех, кто его понимает и кто может ему помочь. И пусть это получается немного не так, как хотелось бы, оно в любом случае лучше, чем преследование из страха. У Дэвида никогда не возникало мысли навредить другим, и потому для него странно, что он оказался в руках силовых структур, призванных уничтожать угрозы. Но, с другой стороны, только он сам с точностью может сказать, опасен он для других, или нет, а верить-то ему никто не обязан. Но именно вот это недоверие и вызывает раздражение. Нападение лучшая защита лишь тогда, когда ты хоть сколько-то уверен в том, что сможешь победить противника, а не когда даже не представляешь, какая мощь в нем таится.
И вот опять. Тяжелый вздох, когда на подходе к Саммерленду компанию мутантов окружили военные из Третьего Дивизиона. Знакомые все лица, поглядите-ка - из-за спин боевиков спецназа в полной амуниции выходит этот человек, что так раздражал Дэвида. Раздражал своим спокойствием, завуалированным страхом и полным отсутствием доверия к тогда еще беспомощному Хеллеру. Здорового его, однако, поджарило в том бассейне. Вот только зря оставило в живых. Как любит он рушить планы, однако, и как легко ему это удается, на зависть остальным.
- Остальных можете убить. - Звучит ненавистный голос и десятки затворов тут же щелкают в готовности выстрелить в безоружных "врагов". Команда пли так и не прозвучала, но кто-то нетерпеливый или струсивший все-таки спускает курок, что становится причиной цепной реакции. Странно, как при таком огне на поражение не задели самого Дэвида, но уж лучше бы задели. Широко распахнув глаза, он видит рухнувшие наземь тела друзей, с которыми минуту назад разговаривал. Люди, за что? Они ведь не сделали вам ничего плохого и даже не собирались! Дэвиду хочется кричать, но он не может открыть и рта, пытаясь в полной мере осознать произошедшее. Злость кипит, медленно поднимаясь из самых глубин сознания, где замурован сейчас Король Теней, но, кажется, Хеллер готов его выпустить. Все, ради чего он травил в себе паразита, все хорошее, ради чего стоило это делать, теперь истекает кровью на родной земле, уткнувшись стеклянным взглядом в небо. К черту защиту, к черту людей. Прибор Керри на голове Дэвида трещит и искрит, рассыпаясь на части, руша все ментальные барьеры, сдерживающие Фарука все это время. Но сейчас Дэвид сам этого хочет, услышать насмешливый голос, призывающий к безумствам, что обычно считаются злом. Скованная напряжением рука медленно поднялась на уровень локтя, расправляя пальцы и материализуя мысли мутанта, возжелавшего, чтобы всех стрелков убили из их же оружия. Вылетев из рук хозяев, винтовки нацелелись им в головы, в следующую секунду осыпая землю еще большим количеством трупов. В прошлый раз это было развлечением, попыткой выяснить, на что он способен, в этот же раз он уже знает, что ему будет приятно. Но мало. Главный враг оторопевше смотрел на то, как быстро и буквально одним щелчком пальцев уничтожили его отряд, пока его же трость не воткнулась ему в грудь и не вышла с другой стороны. Все это время на ухо Дэвиду жужжала Ленни, но он-то прекрасно понимает, что никакой Ленни уже нет и в помине. Остался только Фарук, толкающий на самые отчаянные и отвратительные поступки, о которых Хеллер и думать не смел.
- Доволен? Получил, что хотел? А теперь сгинь к чертям из моей головы! - Убраться, убраться подальше из этого места. Туда, где ни одна живая душа не найдет. Даже если этот дьяволенок не покинет насиженное место. Взгляд упал на лежащую на покрасневшей от крови земле Сид. Даже с дыркой от пули в животе она была прекрасна. Глаза широко распахнуты, но в них не было ужаса, вопреки ожиданиям, они были просто устремлены куда-то далеко. Присев рядом, Дэвид накрыл их ладонью и опустил веки, не в силах наблюдать это безмятежное выражение лица. Стоило бы то же сделать с остальными, но он не мог оторвать руки, все еще чувствуя ее тепло.