Д А Т А  И  В Р Е М Я:

У Ч А С Т Н И К И:

М Е С Т О:

10 мая 2023

Max Xavier, Charles Xavier

Астероид М

10 мая 2023. Халк щелкает пальцами, и все пропавшие пять лет назад возвращаются. Тони Старк щелкает пальцами, и угроза устранена окончательно. Только те, кто вернулся, ничего не знают, вообще ничего. Пять лет назад они словно закрыли глаза и открыли их только сейчас. Для Чарльза не было этих пяти лет... И сейчас, сразу после возвращения, его голова взрывается от миллардов голосов. А перед ним стоит его сын. Взрослый мужчина, а не ребенок, которым Чарльз его помнит. В его голове такой же хаос.
Наверное, для начала им надо просто обняться?

♫ onerepublic - apologize

Тишина давит. Люди уходят. Возвращаются домой. К воспоминаниям о тех далеких, кажется, временах, когда самой большой проблемой была невозможность жить мирно бок о бок, и ни о каких инопланетянах никто даже всерьез и не думал. Астероид медленно пустеет. Пустеет еще больше, чем после нашествия Таноса. Но для Макса это не имеет значения. Пусть даже сейчас он останется здесь один - хуже уже не будет. Хуже уже некуда. В тот самый момент, когда в ту половину населения, которой было суждено распасться в прах, каким-то кошмаром распределился Чарльз, младший Ксавье и так потерял все, что у него было. И нет, дело не в том, что профессор воспринимался сыном как мать, или ребенок эгоистично любит кого-то  из родителей больше, а кого-то меньше и побаивается. Потерян был не только Чарльз. Потерян был и Эрик. Как будто годы воспользовались моментом и взяли свое, отбросив совершенно довольного сложившейся жизнью человека далеко назад. Макс прекрасно помнит те картинки, что видел в воспоминаниях отца про их не то чтобы молодость, но то время, когда разум Эрика наводняли идеи не самого мирного характера. Вот только тогда Эрик был полон сил и мог воплощать все то, о чем думал. Сейчас же Леншерр все чаще уходи в себя, и уходит настолько, что снова скрывает свое сознание. Но Максу и не надо читать мысли, чтобы понимать, что он разбит. Разбит сильнее, чем сам парень. И вот это бессилие, оно бесит. При всех своих силах, при всех технологиях, что у них есть, они ничего не могут сделать. И никто не может. Любой уходящий забирает с собой чью-то частичку души того, кому был родным и нужным. По крайней мере, Чарльз ушел не по своей воле. А смертью это и вовсе язык не поворачивается назвать.
Молчаливых вечеров стало больше. Потом дней. Потом появились дни, когда Макс вообще ни с кем не стал произносить ни единого слова даже мысленно. Он находил себе все новые и новые странные занятия, коих раньше терпеть не мог, лишь бы только чем-то занять время, руки и голову, и не думать о том, к каким чертям катится его семья. Думать больно. Думать, понимать, искать выход, принимать решение, а не тупо пропускать перед глазами снова и снова картинки травмирующей ситуации и паниковать, не зная, куда от этого горя не деться. В этом и необходимости никакой нет. Главная цель, к которой они все стремились, достигнута. Теперь остается только жить. Только, увы, недолго и совсем не счастливо. И найти бы новую цель, и к ней стремиться, вот только он еще никогда не чувствовал себя настолько не знающим ни этот мир, ни своих возможностей в нем. Его самодостаточность обернулась против него. Внезапно он понял, что никогда ничего по-настоящему не хотел. Только то, чего хотели Чарльз и Эрик. Разве что вот только сейчас...

Бойся, говорят, своих желаний. Отчасти правду говорят.

they all come back © charles
♫ destiny quartet - sabre dance

Вас когда-нибудь кто-нибудь звал внезапно посреди ночи? В кромешной тьме и густой тишине, когда есть совершенная уверенность, что все спят или же вообще нет никого на милю вокруг. Это ощущение иначе, чем "обухом по голове ударили" не назовешь, только оно в разы мощнее. Сильнейшее головокружение на фоне того, что внезапное появление такого количества голосов, внутренних и настоящих, просто заставило сидящего за столом парня подпрыгнуть на месте. И не надо быть эмпатом, чтобы почувствовать эту тревожность,  нарастающую будто по спирали и режущую уши скрипичным трелями, когда внезапно возникшие из ниоткуда люди начинают понимать, что что-то не так. Не так в них и не так вокруг, в других. Шоковая пауза и совершенно бредовые объяснения, которым не хочется верить...
Макс смотрит на возникшего перед ним из ниоткуда Чарльза в упор и во все глаза, а голова его просто пуста. Пуста от его собственного разума и одновременно полна чужой липкой паники, но он не может даже представить себе, с чего начать разговор. В своих мечтах и молитвах он сочинял тысячи сценариев того, что скажет отцу, если ему еще хоть когда-то предоставится возможность его увидеть, живым. Но все они сейчас потерялись где-то в тумане обстоятельств и на ум не идут. К такому его ни жизнь, ни Чарльз не готовили, но ориентироваться надо, и надо быстро.
"Внимание! Говорит Макс Ксавье. Призываю всех, сохраняя спокойствие, собраться в Зале Заседаний. Повторяю, всем, находящимся на Астероиде, проследовать в Зал Заседаний." - Пары минут хватает для того, чтобы снова запустить мыслительный процесс отключившегося мозга и транслировать сообщение каждому мутанту на Астероиде, после чего устало встрепать волосы и вскинуть глаза на сидящего напротив человека.
- Ты меня не узнаешь, да? - Некоторые слова должны быть сказаны вслух.

Чарльз не помнит, как он умирал. Просто в какой-то момент он закрыл глаза, а потом… А потом открыл. Чарльз помнит, что ехал по коридору к залу совещаний, потому что нужно было набрать группу для совместной исследовательской миссии с Нелюдьми. Они планировали изучить несколько перспективных для освоения площадок на Луне…кажется. Но сейчас он почему-то находится не в коридоре, а в каком-то кабинете. И не в своей коляске, а в кресле. И юноша напротив смотрит на него такими глазами, будто увидел привидение. Чарльз только собирается спросить, что здесь происходит, как…
…это даже хуже, чем в поздних шестидесятых. Голоса в голове. Это хуже, чем когда под давлением Эн Сабах Нура Чарльз подключался к сознанию всех людей планеты. Голосов в голове все больше. Это хуже, чем когда Чарльз чуть было не уничтожил всех людей. Голоса в голове становится невозможно терпеть. Чарльз понимает, что у него не осталось ни одного, даже самого захудалого, ментального щита. Чарльз понимает, что его разум абсолютно открыт и беззащитен.
Чарльз судорожно цепляется в подлокотники кресла. Глаза стремительно заволакивает черной пленкой, дыхание перехватывает, а сердце начинает стучать быстро, что вот-вот проломит ребра. Голоса в голове кричат так громко, что закладывает уши. Творится нечто невообразимое. Ужас так тесно переплетается с восторгом, разъедающее сознание горе – со счастьем и эйфорией, дикая боль – с безграничной радостью и надеждой. В голове звучат имена и даты, перед глазами мелькают лица. Люди рыдают, смеются, плачут, визжат, задыхаются. Творится что-то такое, чему Чарльз не может найти объяснения. Это даже не бурный потом, не цунами, это ментальный взрыв, подобный рождению сверхновой, и он так сильно бьет по сознанию, что Чарльзу кажется, будто он вот-вот растворится.
Но натренированный разум спасает. Он за миллиардные доли секунды возвращает на место щиты, вышвыривает из сознания всех тех, кому здесь не место, и голоса замолкают, остаются неразборчивым шепотом где-то там, в глубине. Чарльз дрожит. Ему не сразу удается вдохнуть. Сколько это длилось? Кажется, всего лишь несколько секунд. Но по ощущениям эти секунды отняли у Чарльза пару лет жизни. Чарльз дрожащей рукой поправляет галстук, одергивает манжеты. Привычные жесты успокаивают – хотя какой тут покой. Что-то не так. Что-то очень сильно не так, но Чарльз понятия не имеет, что. Взгляд  шарит по кабинету, отмечая детали. Ровные линии книг – определенно, коллекция. Плоская рама голографического проекта. Панель экстренной связи… Фотография. Очень знакомая фотография. На ней сам Чарльз и Эрик. А еще хмурый Дэвид, широко улыбающийся Питер и совсем еще маленький Макс. Максу на фото два года, он уже уверенно стоит на ногах, но все равно для верности держится за коляску.
Чарльз переводит взгляд на молодого человека, сидящего за столом. Тот тоже смотрит на Чарльза.
- Ты меня не узнаешь, да?
Гетерохромия. Голубой и карий. Слишком знакомый изгиб губ. Жест, которым юноша взъерошивает волосы. Но главное даже не это. Чарльз телепат, и не узнать ментальные сигнатуры своего собственного сына он не может.
- Макс.
Это точно Макс. Только вот Чарльз видел его сегодня утром пятнадцатилетним парнишкой, который отказывался вылезать из постели, потому что «ну еще пять минуточек, па!». А сейчас Чарльз видит перед собой не неловкого угловатого подростка, а взрослого мужчину, у которого вовсю пробивается щетина. Мужчину, который будет пошире его самого в плечах и наверняка выше ростом. И вот это уже абсолютно не укладывается у Чарльза в голове.
А еще он чувствует эмоции сына. Эмоции, которым он не может найти объяснения. Будто бы не несколько часов прошло с их последней встречи, а несколько лет. И, кажется, они оба не знают, что говорить и что делать.
- Макс?
В голосе Чарльза – огромное количество вопросов. Конечно, он легко может найти все ответы, используя телепатию, но Чарльз предпочитает не использовать способности в отношении своей семьи, уважая их право на личное пространство. Чарльз практически ощущает нарастающую панику, и инстинктивно тянется вперед, чтобы обнять и успокоить сына. И слова слетают с языка сами.
- Эй, что ты… Не надо. Иди сюда.

Все меняется. И все остается прежним. Самый главный парадокс этого мира. Пять лет назад, когда Танос победил, все изменилось в одну-единственную секунду. Половина Вселенной рассыпалось в прах, как он и хотел. Скорбь и разруха наводнили все известные и неизвестные нам миры, сделав их мрачными руинами, где оставшиеся в живых боролись за место под солнцем, которое уже и не радует. И точно также в одну-единственную секунду все вернулось на круги своя сейчас. Но вернулось ли? Прошедшего времени не повернуть вспять. Последствий не устранить. По крайней мере, так быстро, как хотелось бы. И любая борьба станет только жестче, потому что ее участников теперь больше, а вероятность выигрыша - меньше. Так изменилось ли? То-то и оно. И тем, кто вернулся, сейчас отнюдь не позавидуешь. Они не знают этого нового мира, где им будут рады и не рады одновременно. Где они стали неразрешимой проблемой, которую вдруг решили. Кто и как - еще предстояло выяснить, но скажут ли им за это спасибо?
Макс тоже за это время изменился. Он еще больше начал считать себя искусственным. Недостойным всего человеческого. Хорошего, как говорится, понемногу - вот его счастливая жизнь с семьей и кончилась тогда в один миг. И теперь, когда появился шанс на ее продолжение - он сомневается. Этот мир полон непостижимых тайн, и внезапно появившегося в кресле Чарльза он сейчас готов отнести к одной из них. Кто знает, где были все это время исчезнувшие от щелчка люди? Что с ними было, кем они стали? И кто знает, они ли это возникли сейчас перед своими близкими? О да, паранойя - это то, что может развиться у каждого в наше время. Зло не дремлет, оно повсюду и может носить любые личины, особенно те, которые ты меньше всего ожидаешь и хочешь увидеть. Чарльз всегда был слабостью Макса. Зависимостью. Именно в его голове Макс зародился, именно благодаря его гуманности, его решению Максу было позволено появиться на свет. Именно его Макс считал родителем в полной мере, именно его мнение принималось за основу, за точку отсчета, за константу и за меру правильности. Его потеря оставила парня в полной неопределенности и с несвоевременным осознанием того, что он всего лишь маленький человечишка, жалкая форма жизни на богом забытой планете, среди тех, что развились куда больше. Зачем? Зачем тогда это было? Зачем жить эту жизнь, если ты в ней никто и бесполезен? Вопрос бился отчаянно о кору головного мозга и растворился, не будучи озвученным. Быть может, ответ нам просто не дано знать. Не положено, в виду Великого Непостижимого Замысла. Но Макс привык ориентировать себя на мнение того, кто был ему всего дороже. "А как поступил бы отец?" - вопрос, который с тех пор стал его неизменным спутником. И что Чарльз сделал бы в подобной ситуации? Попытался бы всех успокоить. Устранить те излишки эмоций, что сейчас рвут сознание в клочья. Усмирить боль и сделать менее сводящей с ума радость.
Как бы цинично это не звучало, Профессор проверку прошел. Будто по приказу отмерев, Макс вскочил со стула и бросился отцу навстречу, с такой силой, что несчастный предмет мебели грохнулся спинкой на пол. Откинув все предрассудки, парень поддался эмоциям, пряча лицо в коленях и обнимая безжизненные ноги Чарльза. Ему стыдно за то, что он успел попередумать за эти несколько минут. За подозрения и сомнения. За поведение, которое ему совсем не свойственно, ведь он привык вообще ничего и никому не показывать, никаких эмоций. Но это будет полезный взрыв.
Понимая, что расклеиваться сейчас совсем не время, Макс находит в себе силы наконец поднять голову и ответить на все те вопросы, что не были озвучены, но очень ждут ответа. И не только в голове Чарльза - во всех головах, что внезапно снова ими стали.
- Сейчас 2023 год. Пять лет назад на Землю прибыл Танос с планеты Титан. Собрав Камни бесконечности, он смог стереть половину всего живого во Вселенной. Никто не смог ему противостоять. Ты был среди тех, кто просто рассыпался в прах на глазах у всех. - С чувством, с толком, с расстановкой произнес Макс. Видно было, что слова даются ему с трудом, но не по привычной причине, а потому, что он в принципе считал невозможным то, что ему когда-нибудь придется это произносить. - Я думаю, оставшиеся в живых Мстители тебе лучше объяснят подробности. А что произошло сейчас и каким чудом вы все вернулись - на этот вопрос у меня нет ответа.

Недоверие. Логично. Закономерно. Чарльз сам учил Макса не доверять слепо. Хотя бы потому, что тот же Король Теней, помешавшийся на Чарльзе, частенько переключался и на его детей. Так что то, что Макс не бросается ему на шею сразу, Чарльза не огорчает и не обижает. Скорее радует. И чтобы убедить сына, Чарльз открывает для него свой разум - благо это не так уж сложно с учетом полностью рухнувших щитов и наспех, за пару секунд, созданных подобий оных.
Но в следующее мгновение Макс уже срывается с места. С грохотом падает стул, шкрябает по металлическому полу ножки сдвинутого с места стола. С дробным перестуком рассыпаются по столешнице выкатившиеся из упавшего держателя ручки и карандаши. А Чарльз… Он просто недоуменно смотрит на упавшего на колени сына. Он не чувствует рук, охвативших его ноги. Не чувствует дыхания уткнувшегося в его колени Макса. Зато отлично видит, как подрагивают его плечи, и это полностью выбивает его из колеи. Его сын… Его замкнутый, не склонный к проявлению эмоций сын, которого многие за глаза называли андроидом, готов вот-вот расплакаться.
Причина очень быстро становится ясной. Пять лет. Прошло пять лет. Значит, все эти пять лет и Макс, и Дэвид, и Эрик жили без него. А он был мертв. Просто… Просто был, а в следующую секунду взял и перестал существовать, не успев ничего почувствовать и осознать. А они остались. Не успев попрощаться, не успев ничего не сказать. И даже не имея возможности его похоронить. Чарльз прочитывает в разуме Макса воспоминания о своей “могиле”. Видит обрывки воспоминаний, в которых туда приходил и подолгу сидел сам Макс. И… Эрик. Эрик!
Чарльзу сейчас не важно, как он вернулся и кто его вернул. Он найдет своих спасителей потом. Обязательно найдет и поговорит. Сейчас есть кое-что, точнее, кое-кто, гораздо более важный.
- Макс… Макс, дорогой, - Чарльз дрожащими руками поглаживает сына то по плечам, то по голове, а когда тот распрямляется, притягивает его к себе и обнимает так крепко, как только может, - Я здесь. Теперь я здесь. Я… Я не знаю… Боже, Макс, как же я тебя люблю.
В отличие от сына Чарльз не считает нужным сдерживать эмоции. Он всю жизнь это делал. Прятался за скорлупой, в зоне отчуждения, поставленный на пьедестал своими учениками и вынужденный соответствовать созданному за долгие образу непогрешимого телепата. Эрик отучивал его от этого очень долго, и… Не стыдно. Не стыдно плакать, смотря в глаза своего сына. Не стыдно обхватывать его лицо ладонями, вглядываться в изменившиеся черты и отчаянно сожалеть о том, что пропустил такой важный этап в жизни своего ребенка. Хорошо хоть живы остались и Дэвид, и Эрик, и…
Дэвид? Эрик?!
Чарльз с ужасом заглядывает в глаза Макса, не решаясь задать вопросы. И нарушает свое же правило, выискивая ответы в чужом разуме… Живы. Оба живы. Только Дэвид на Земле, а вот Эрик… Ему очень много лет. Слишком много. Этот чертов Танос, кем бы он ни был, отобрал у Чарльза целых пять лет жизни.
Над решением Чарльз долго не раздумывает. Он и раньше думал об этом, но не было причины торопиться. Теперь причина есть. Чарльз, по прежнему не убирая ладоней с лица сына, хрипло шепчет.
- Макс… Мне будет нужна твоя помощь. Нам срочно нужно запустить установку для клонирования. И… Я научу тебя, как переносить разум в другое тело.
Чарльз понимает, что это нечестно по отношению к сыну - вот так сразу, не дав времени ни ему, ни себе, заталкивать чувства как можно ближе и переходить сразу к делу. Но у них мало времени. А обрести одного отца, чтобы через несколько дней потерять второго, который точно не вернется… Это слишком жестоко.

Мягкие, едва шершавые ладони на щеках. Старческие морщинки на пальцах, едва уловимая дрожь. Теплая атмосфера, когда время буквально останавливается, чтобы дать понять человеку, что он счастлив. О таких моментах никогда не мечтаешь специально, они кажутся чем-то само собой разумеющимся в составе понятия "семья", и ни в одних фантазиях этих ощущений себе не представишь. Их нужно только пережить, чтобы понять, насколько все остальное может быть маловажно, когда у тебя есть близкий человек. Когда тебе есть к кому спешить, придти и кого обнять, показав ему, что он тебе дорог. Когда можно перестать бояться испытывать и показывать какие-то эмоции, боясь осуждения или смеха. Когда можно выплеснуть наружу все то, что давно сидело и бурлило внутри, и вместо непонимания и отчуждения получить в ответ помощь и успокоение. Подтверждение того, что ты доверился не напрасно.
Вот только всему свое время. Тепло радости встречи разгоняется тяжелым прохладным дуновением тревоги за тех, кто находится не так близко. Говорить все еще трудно, и потому Макс просто позволяет отцу читать ответы в своем разуме, наплевав на все их договоренности и принципы. Показать проще и быстрее, чем подбирать слова и находить силы произносить их сквозь накатывающие слезы. Тем более, что надо еще собраться с духом и многое сделать. Надо снова всех спасти. Тысячи людей в главном зале ждут объяснений, хоть каких-то. Тысячи вернувшихся из небытия и тысячи тех, кто уже не надеялся когда-либо их увидеть. У них тысячи вопросов, на которые нужно найти и дать ответ. Потому что нет ничего хуже неизвестности. Но еще нет ничего хуже упущенных возможностей. Упущенного времени, которого натикало за их спинами аж пять лет. Будь все эти люди на месте, каждый на своем, жизнь сейчас была бы иной. И сами люди были бы другими. В частности, Чарльз до исчезновения продолжал работать над экспериментами с технологиями клонирования и переносом сознания. У него были далеко идущие планы в отношении этой идеи. Пять лет назад. И сейчас эти разработки оказались как раз кстати, пока еще есть время их применить. Пока те, кто жил эти пять лет в скорби, не покинули этот бренный мир, не перенеся радости воссоединения с родными. Этих людей надо спасти, прямо сейчас и безотлагательно. Потому что они могут. Потому что они знают как. Потому что всегда это делали и будут.
Вместо ответа на слова отца Макс лишь кивнул и поднялся с колен. Мысленно передавая команду одному из доверенных людей провести собрание за него, юноша подошел к угловому шкафу и отодвинул дверцу, включая и доставая коляску, из которой когда-то Чарльз и испарился. Та опасность случилась и теперь миновала, но другая все еще висела над головами множества людей, без которых нельзя обойтись. Отказавшись сейчас от соблазна заключить отца в крепкие объятия и никуда не отпускать, он понимает, насколько важно сейчас продлить жизнь и ему, и другим, раз есть возможность. Зато потом можно будет бесконечно наслаждаться тем, что все вернулось на круги своя. Ну, или, не все, но важная и нужная часть жизни.
Помогая Чарльзу переместиться в его кресло и вывозя - именно собственноручно вывозя, - отца из кабинета, Макс невольно допустил сомнения в том, что сможет помочь. Да, он сам - удачный первый опыт этого эксперимента. Да, он также телепат, но не тренировался толком долгое время. Джин пыталась его дисциплинировать, но, надо признать, получалось это у нее с трудом. Прошло то время, когда Макс был вдохновленным рисующимся будущим мальчишкой. Хотя, может быть, оно скоро вновь наступит... Но сейчас нужно больше уверенности. Это уже половина успеха, а подвести отцов теперь он просто не имеет права.

Макс слишком серьезен. Он всегда был слишком серьезен, с самого детства - и в этом отчасти есть вина и Чарльза, и Эрика. Его личность и сознание являлись результатом слияния двух взрослых, сформировавшихся разумов, и это наложило определенный отпечаток. Чарльз смог бы заблокировать некоторые функции сознания и максимально подогнать развитие сына под общечеловеческое, но в итоге решил этого не делать. Макс был уникальным, и уничтожать эту уникальность не хотелось. А теперь… Теперь Чарльз часто думает, что, возможно, лишил этим самым своего ребенка полноценного детства.
Но хотя бы они с Эриком смогли стать, в общем-то, не самыми плохими родителями. Не идеальными - это невозможно. Но не плохими. Хотя могло быть и лучше. Сейчас, узнав, что он целых пять лет был мертв, Чарльз сожалеет о многом. О том, что не так уж часто говорил сыну и супругу, что любит их. О том, что почти все свое время отдавал мутантам, Астероиду, политике, а не семье. О том, что, вероятно, слишком много обязанностей возложил на своего сына. Макс справлялся - но надо ли было в принципе так делать?
- Мой мальчик. Не переживай. Сейчас всем плевать, каким образом мы все вернулись. Давай дадим им шанс просто побыть немного вместе после столь долгой разлуки?
Конечно, Макс прав, и надо собрать всех мутантов Астероида и пояснить происходящее. Как-то успокоить, убедить их в том, что больше никто никуда не исчезнет (хотя сам Чарльз в этом не очень-то уверен). Но это потом. А пока что нужно дать людям хотя бы пару часов, чтобы побыть вместе. Чтобы обниматься, говорить обо всем сразу, выплакаться, пережить истерики. Эмоций столько, что можно задохнуться - и здесь, и на Земле. Чарльз усиливает щиты - свои, Макса и на всякий случай Джин. Ох, Джин… С ней тоже не обязательно говорить словами - касания разумов хватает, чтобы за секунду рассказать обо всем. В этом плане телепатия действительно удобна.
- О, моя любимая коляска. Отлично
Это старая модель, без антигравов. Одна из любимых колясок Чарльза, привезенная еще с планеты. Бесполезная на внешнем радиусе астероида, но вполне подходящая для внутренних коридоров. Эрик при постройке астероида учел особенности будущих его обитателей в целом и Чарльза в частности. Пандусы здесь везде. Пандусы, каналы с водой для тех, кто дышит жабрами. Тяжи специальных труб для эфирных существ. Даже скобы в потолке для тех, кто, подобно Хэнку, далеко не всегда передвигается ногами по земле. Так что Чарльз может самостоятельно передвигаться везде, где захочет. Но… Ему приятно, что сын проявляет такое внимание. Потому что руки действительно дрожат - тяжесть осознания произошедшего все же выбивает Чарльза из колеи. Пусть он это уже и не показывает столь явно.
- Ты справишься, Макс. Я не прошу тебя делать все самому - здесь действительно нужно тренироваться. Но ты привык к моему разуму, ты легко синхронизируешься со мной, и ты сможешь меня страховать. Мой собственный разум не устает так, как устает тело, и я могу чего-то не заметить, особенно если буду долго работать. И здесь мне необходим ты. Ты сразу почувствуешь. К тому же и для тебя самого это будет полезно.
Когда-нибудь Макс его заменит. Да, чисто теоретически, переселять сознание можно сколь угодно долго. Только в планы Чарльза вечная жизнь не входит. От этого...от этого можно устать. Не сразу, но можно. И тогда Максу придется занять место Чарльза. Точнее - Легиону занять место Профессора Икс. И чем больше Макс будет уверен в себе и своих силах, тем проще и легче будет ему самому.
- Я не буду просить больше, чем ты сможешь сделать, Макс. И… Скажи мне честно, чего бы ты хотел сейчас? Вот именно ты и именно сейчас?
Чарльз не хочет лезть в голову сына настолько глубоко, чтобы прочесть его самые сокровенные желания. Это слишком личное, а мальчик уже успел стать взрослым, чтобы еще сильнее расширить личные границы. Но Чарльзу бы не хотелось… Не хотелось сразу после возвращения запрягать сына в работу. Он все же сын. Самому Чарльзу на самом деле хотелось увидеть Эрика. Но  он… боялся. Боялся, что сердце и разум Эрика не выдержат.

С выходом в коридор Макс поймал ощущение дежавю. Пять лет назад Чарльз точно также покинул этот кабинет, спеша в лабораторию. Пока еще беззаботно строил планы, обсуждая их с идущими рядом учеными, здоровался с проходящими мимо людьми. Только сейчас из в разы больше, и этот неприятный холодок повторения ситуации тает во всеобщей радости. Люди плачут, но улыбаются, взволнованной толпой устремляясь навстречу родным. Столько счастья Макс наблюдает впервые. Невольно пробегает в голове мысль, что мы и не осознаем, насколько счастливы просто от самого нашего существования, пока в дом не приходит беда. И все же, как огромно не было сейчас счастье, не дай бог повториться такой беде. Пусть повторяются хорошие моменты, удерживая это состояние эйфории, а не той скорби, что осталась позади.
- Все необходимое у меня уже есть, - Крепкая ладонь парня опускается на плечо старика, немного сжав его. Нельзя отпускать эту мысль. Они все снова есть друг у друга, значит, все можно вернуть на круги своя. Вместе они со всем справятся. Как раньше, командой и семьей. Быть может, даже не только здесь. Рассказать об успехах зачисток остатков Стражей на Земле, предпринятых Эриком, еще только предстоит, но даже это не так важно сейчас. Важно успокоиться и стабилизироваться, ибо в ближайшее время еще несколько жизней будет зависеть только от мастерства их работы и больше ни от чего.
Сколько Макс учился, сколько тренировался, но к этой минуте невозможно было подготовиться. Он не ученый, и лаборатория не вызывала у него никогда ни особого интереса, ни каких-либо еще чувств. Его роль как телепата была даже не вторична. Несмотря на старение, Чарльз всегда воспринимался этаким символом постоянства, неизменности. Казалось, он всегда будет рядом, без лирики про память в сердцах. Особенно когда заговорили о том, что установку для клонирования можно наконец запускать для первых испытаний. Секрет вечной молодости, секрет вечной жизни. Чудо, за которым человечество гналось всю историю своего существования, стало возможно. Но никто не решился продолжать дело без него. Без учителя, без наставника, без отца. Предполагалось, что он первый и будет перенесен в свою молодую копию, но мнению суждено было остаться мнением, по понятным обстоятельствам. До сегодняшнего дня.
- С кого начнем?- Три простых слова, сказанных самым будничным тоном, но сколько сомнений они в себе таят. Не заданных, потому что еще несформулированных верно, вопросов, кажущихся глупыми и наивными, и потому лишь подразумевающимися. Нажимая на кнопки приборов и созывая тем самым персонал лаборатории, Макс думает о том, что он сам не смог бы принять такое решение. Кого кинуть на амбразуру без гарантии того, что все получится. С другой стороны, откуда он знает, что без гарантии? В то время, будучи мальчишкой, он не сильно интересовался ходом исследований и разработок, чтобы давать чему-то собственную оценку. Если отец был уверен тогда, то вряд ли он не будет уверен сейчас. И все же, где-то на задворках сознания начинает маячить страх. Все же, одно дело переносить чужое сознание, и совсем другое - свое собственное, пусть даже и со страховкой. И не важно, насколько многочисленной и умелой. Без него все может пойти наперекосяк. Зная отца, он прекрасно понимает, что тот ни за что не стал бы рисковать никем окромя себя. И, все же, другого выхода у них правда нет.

Чарльз спешит. Почему-то ему кажется, что счет идет на минуты, и стоит только задержаться, то он что-то - точнее, кого-то - потеряет. Поэтому Чарльз практически не обращает внимания на тех, кого они с Максом встречают в коридорах. Не втягивается в общее ощущение радости и эйфории, только коротко кивает в ответ на приветствия и напрочь игнорирует шокированные и вопросительные взгляды. Это все потом, это все позже, когда будут запущены все системы, и начнется выращивание клонированных тел. Да, это не очень вежливо по отношению к друзьям и ученикам, но ситуация не особо располагает к вежливости.
- Все необходимое у меня уже есть.
Чарльз не оглядывается на сына. Смотрит прямо, но накрывает его ладонь своей и сжимает пальцы.
- Я не сомневался в тебе, Макс.
Когда Чарльза не стало, Максу было всего-то чуть больше пятнадцати. Но уже тогда он проявлял неплохие организаторские способности и склонность к управлению. Подолгу проводил время с Чарльзом, наблюдая, как он разбирается со снабжением базы и как ведет текущие дела, и подсматривая за тем, как Эрик решает вопросы обороны Астероида. И уже тогда было ясно, что это не просто любопытство и стремление подражать родителям. А за эти пять лет… Макс оказывается даже более педантичным и придирчивым комендантом, нежели сам Чарльз и Эрик. и Астероиду это явно идет на пользу.
В лаборатории они оба чувствуют себя сейчас не очень уютно. Макс потому, что в принципе избегает этого места - не его сфера интересов, да и в детстве он провел здесь очень много времени. Чарльз - потому что стоило ему вернуться, как ответственность тут же тяжелым грузом ложится на плечи. Это привычно, но… Хотелось бы иначе. Жаль, что это невозможно, но Чарльз уверен, что праздник дойдет и до его улицы. Просто позже.
- С кого начнем?
Чарльз осматривает помещение, едва заметно щурится - свет ламп очень яркий, а его глаза с возрастом становятся все более и более чувствительными. Но носить очки Чарльз отказывается категорически. Видимо, зря - Хэнк, например, ими не брезгует…
- На клонирование запускаем всех, чье физическое состояние предполагает...скорый конец. Перемещение начнем с меня. Потом - Джин. Разум мой, к счастью, с годами не помутился, а вот тело может и не выдержать постоянной нагрузки. Ты и Джин будете на подстраховке. Как раз поймете, как и что надо делать, - Чарльз уже знает. Он переселял сознание самого Макса в тело, поэтому для него этот процесс не является тайной, покрытой мраком. А вот Джин и Макс ничего подобного не делали раньше. Но это не значит, что они не могут. Могут. Просто нужно показать им, как, а на своем примере показывать даже удобнее. - Макс...Эй.
Чарльз разворачивает кресло, смотрит на сына снизу вверх. Манит пальцем, чтобы тот наклонился. Кладет руки ему на плечи и смотрит прямо в глаза. Он прекрасно понимает, чего боится сын. И он сам тоже бы на его месте умирал бы от ужаса, потому что перенос разума - то, где нельзя ошибиться. Даже чуть-чуть. Даже слегка. Ошибка окажется фатальной для переносимого разума, и… терять кого-то вот так - страшнее, чем терять в бою. Чарльз знает, что ему предстоит ощутить все то, что ощущает сейчас Макс, пару-тройку десятков раз. Он сейчас старается не думать о том, что ему придется спасать своих учеников, с которыми он прожил всю свою жизнь… И Эрика. Чарльз старательно подавляет в себе эмоции и сомнения, потому что сейчас он должен быть абсолютно уверен в своих действиях.
- Все будет хорошо. Обещаю тебе.
Чарльзу кажется, что он может это обещать. Кажется… Но он уверен в том, что обещать должен. Сын не должен видеть его сомнений, не должен знать об опасениях. Для него Чарльз всегда был константой, человеком, знающим что, когда и зачем нужно делать. И сейчас от него требовалось то же самое. А потом… А потом уже можно будет постепенно показывать сыну, что его родители - не всемогущие боги, а всего лишь люди, умеющие ошибаться и обладающие целой кучей слабостей и комплексов. Макс вырос. И готов к развенчанию мифов.
- Ну… Начинаем.