в мире снова все хорошо
Georgie Lane & Elvis Harte
Женщина должна одеваться так, чтобы всегда быть готовой встретить своего бывшего, пулевое ранение и тех двух мудаков из высшего начальства.
Лулу заверяет их, что эта тушь не потечёт ни при каких обстоятельствах, и Джорджи не может не думать, что младшая повзрослела совсем незаметно. Но пошутить, при каких обстоятельствах ей пришлось проверять стойкость, не получается. Стойкость — это все ещё слишком острая тема. Не хочется Джорджи и идти никуда, но думать только о себе она не может. Она хороший солдат. Хороший медик. Хорошая дочь. Хорошая сестра. И чертовски плохая жена, но ведь не всем и суждено быть в браке, так? Она по крайней мере знала, на что подписывается, хотя отчаянно надеялась на обратное. В её мире давно наступил пост-апокалипсис, и Джорджи знала, что этого не заслужила. Она подводит глаза и грустно улыбается своему отражению в зеркале, замечая в тёмных прядях проблески серебра:
— Никогда не встречайся с солдатом,— Лулу вопросительно наклоняет голову, но похоже понимает без дальнейших слов.— Правило номер один.И ей не следовало его нарушать. Тогда бы всё сложилось совершенно иначе. И Мари заслужила этого ещё меньше. Она не знала, что такое война на самом деле.
— Джейми был ничего,— замечает младшая сестра с нарочитой беззаботностью, и обе старшие сдавленно смеются, почти одинаково.
Королевский синий цвет платья подчёркивает бледность лица Мари, но она выглядит значительно лучше сейчас. И Джорджи думает, что она всё делает правильно.Как и всегда.
— А какое же второе правило?
— А о правиле номер два я тебе расскажу, когда мы вернёмся.
— Так точно, капрал,— шутливо отдаёт честь Лулу, и Джорджи смеётся снова.
— Вообще-то сержант,— поправляет она со смехом, и сестры вторят ей.Every step I take, you used to lead the way
And now I'm terrified to face it on my ownХорошо вот так провести время втроём. Забыть обо всём, что произошло. О том, как она рыдала на плече Мари, полностью оглушённая: не столько взрывом, сколько фактом, что теперь ей придётся пройти весь путь одной. Без него. И ни разу не споткнуться, потому что больше нельзя себе позволить, потому что он больше не подхватит её, если она оступится. Джорджи кажется, что ткань на плече всё ещё сырая от рыданий Мари. Но в последнее время ей кажется слишком многое. Недосказанные слова, несделанные дела. И они совсем не успели попрощаться.
As I struggle to remember how you used to look and sound
At times I still think I can spot you in the crowd
В зале слишком многолюдно, и Джорджи не может удержаться от того, чтобы включить бдительность на максимум. Пусть здесь все свои, от профессиональных привычек избавиться невозможно. Она не позволяет себе расслабиться даже немного, но не отказывается от предложенного официантом бокала шампанского. До награждения ещё остаётся время, и она больше не хочет вопросов о том, в порядке ли она. Старается вести себя максимально естественно, но от мыслей не избавиться. Джорджи поднесла бокал к губам и чуть не подавилась, делая глоток. Она не склонна к галлюцинациям, но ей определённо померещилось. Нет, конечно это не может быть он. Просто кто-то похожий, а она уже додумала. Потому что так сильно этого хотела. Оказавшийся поблизости незнакомый ей военный высокого ранга похлопал её по спине, и кашель наконец прекратился.
— Леди не пристало быть в одиночестве. Всегда должен быть рядом кто-то, чтобы спасти её от неприятностей.Джорджи откашлялась и произнесла чуть более громко и резко, чем собиралась:
— Я не одна. Спасибо за беспокойство,— она щурится, разглядывая награды и нашивки на парадной форме, определяя ранг: — полковник. А сейчас прошу извинить, мне необходимо подышать свежим воздухом.You're not there
To share in my success and mistakes
Is it fair?
You'll never know the person I'll be
You're not there
With meОна щёлкает каблуками, отдавая честь и поворачиваясь, быстрыми шагами направляясь к балкону. Поднимается наверх и облокачивается о перила, окидывая взглядом гудящую толпу и медленно выдыхая. Пальцы, сжавшиеся на ножке бокала, чуть расслабляются, и Джорджи позволяет себе сделать ещё один глоток. Ещё одна нашивка на её форме не изменит ничего. И он не увидит этого, не скажет, как гордится ей. Сейчас, в лёгкой прохладе вечера, она чувствует себя слабой и одинокой как никогда. Совсем как когда его пульс замер под её пальцами. Так мало у неё осталось, думает Джорджи, потянувшись и сжимая медальон. И это — на всю жизнь.
В мире все хорошо.
Парадная форма укоризненно смотрит на Элвиса. Висит на дверце шкафа и дуется, что в последний раз ее доставали оттуда года три назад, и знаками ранений она дополнится только сейчас. Глупость, конечно, одежда не испытывает эмоций. В отличие от тех, кто ее носит. Но, кажется, весь трепет повода снова облачиться в темно-синий мундир выветрился одним пшиком в тот день, когда капитан Харт должен был жениться. Должен был. Вопреки всему должен был, но поддался обстоятельствам и спасовал, придумав себе какой-то выбор. Пожертвовал женщиной своей мечты ради отцовского долга. Что, спрашивается, ему мешало исполнить его, не теряя любимой женщины? Но для воспоминаний и рассуждений сейчас не время. Его ждут на новом распутье. Официальном приеме, где, помимо всего прочего, он получит звание майора и отпуск, которым рассчитывает распорядиться намного умнее, чем предыдущим свободным временем.
В мире все хорошо.
А самому не верится. Элвис надеется, что его ангел-хранитель там на небесах еще не самоубился. От такого количества катастроф, что случились с его подопечным. Потому что жизнь Харта в самом деле висела на волоске тогда, в Кабуле. Звонок, взрыв, падение с высоты пары этажей. Ярко синее небо и искаженное криком лицо Джорджи — последнее, что он помнит о той минуте. Очнулся уже в центре реабилитации на родине. В условиях строжайшей секретности восстанавливался несколько месяцев, после чего снова был командирован в Афганистан. Операция не была закончена. Но случившееся с ним дало шанс на внедрение в доверие к ускользнувшему тогда боевику. Он выполнил задачу. Устранил цель. Вот только гнетущее ощущение неизвестности росло внутри и поглощало все его существо.
В то утро в его мире все было хорошо.
Элвис Харт был счастлив. На любимой работе, после ночи с любимой женщиной, которая согласилась стать его женой. Снова. Это должна была быть последняя миссия. Они должны были сделать перерыв и понять, куда и как хотели двигаться дальше. Вместе. Рука об руку. А не выпасть на год с лишним из жизни в целом. Осталось ли все на том же месте, где остановилось? У жизни ведь нет кнопки паузы. Элвис старательно гонит из головы кучу сценариев того, что могло быть дальше. Один хуже другого. Все они, он подозревает, реально могут иметь место. Но он подумает об этом завтра, когда вместо дома будет держать путь в Манчестер. А сейчас от него нужно последнее усилие — присутствовать на приёме и не ударить в грязь лицом.
В этот вечер в мире тоже все хорошо.
Только шампанское отдает горечью пепла. Все не то. Он чувствует себя будто запертой в клетке птицей. Готов рвануть по первому же требованию в казарму, чтобы отбыть. Ему уже наплевать на эти звания, на новые командировки, что уже обсуждались. И градус адреналина в крови уже явно не тот, что гонит на поле боя. Последствия, все же, есть, как бы ни хотелось их отрицать. Не настолько серьезные, чтобы увольняться по состоянию здоровья, и легко поправимые, но... На секунду ему показалось, что он уже опоздал. Потому что его НО уже здесь. В полной боевой готовности.
— Сержант Лэйн, — Собеседник Харта проследил за взглядом новоиспеченного майора и кивнул, подтверждая его догадки. — Ступайте к ней, вам есть что обсудить.
— Сэр, — Отдав честь, Элвис вытянулся так, как, кажется, не выправлялся ни перед одним начальником. Сняв фуражку и прикрывая пострадавшее от взрыва ухо, тяжелыми шагами он направился на балкон, куда только что выскользнула Джорджи. И голова мгновенно превратилась в пустыню. Ни единой мысли, что сказать, как... Как в плохом кино. Главное вот сейчас не допустить туда мысль, что стоило бы не врываться снова в ее жизнь вот так внезапно. Потому что черта с два он еще раз ее упустит. Только не теперь. Подхватив с подноса проходившего мимо официанта новый бокал с шампанским, Элвис опрокинул его в себя залпом и на секунду замер, собираясь с последними силами.
— Теперь понимаю, почему меня не пустили в увольнение еще позавчера. — Голос Харта предательски дрогнул, когда он подошел ближе, и теперь уже рассмотрел те самые серьги, что дарил ей. — Разминуться вот так было бы... жаль.
Говорят, время лечит, но Джорджи слишком хорошо разбиралась в медицине, чтобы знать, что это была полнейшая херня. В Непале и Бангладеше она просто полностью сосредоточилась на текущих миссиях, заблокировала остальные чувства и не позволяла себе думать о произошедшем. Как будто ничего и не было. Иначе было больно даже дышать; каждый раз, когда Джорджи закрывала глаза, она видела его лицо: счастливое, виноватое, надеющееся... Таким разным, но неизменно живым и полным сил, тем присутствием, от которого было не избавиться. Конечно, Кинги знал, что она соврала, почему не хотела возвращаться в Афган снова. Джорджи лгала и самой себе, но надо было как-то двигаться дальше. Отдавать всю себя своему призванию, миссиям. Всё то, что осталось — ведь на месте той части, которую она отдала Элвису, пустота останется навсегда. Любовь ведь никогда не была их проблемой? Джорджи закусила губу, расфокусированным взглядом скользя по толпе внизу. В Кабуле её ожидаемо накрыло снова. Даже на свадьбе Мари не было настолько больно. Даже когда заиграла их песня. Стоило бы обидеться на бабулю, но это всё было такой ерундой... было бы. А когда она приняла решение вернуться на место, где потеряла вторую половину своей души, кошмар снова стал ярким как никогда. Клин клином вышибают? Не самое блестящее решение, Джорджи. Даже если команда нуждалась в тебе.
Она ненавидела Афган, забравший самое дорогое. Но выполняла свою работу, как того требовалось. Обучала. Лечила. Спасала. И с каждым разом рассыпалась на части. Господи, как же мало она говорила ему, что он для неё значит. Говорила мало романтических вещей. Тратила время зря и на всякие глупости, но кто же знал, что им отведено так мало... Кто же знал, что всё самое счастливое так мимолётно. Джорджи отдала бы всё, чтобы вернуться назад и чтобы та последняя миссия стала действительно последней. Она вернулась, чтобы принять и примириться. Но кто же знал, что это снова Омар и что внутри всё только выжжет дотла, осыпаясь пеплом. Каждый раз, когда Джорджи закрывала глаза, она слышала взрыв. Видела снова и снова, словно в замедленной съёмке, как Элвис падает, выпуская оружие из рук. И чувствовала, как обрывается всё у неё внутри, чтобы больше не воскреснуть.
Возможно, ей не помешал бы полноценный курс психотерапии; вместе с сестрой или наконец одной. Возможно, потому что одним ПТСР никак не объяснить то, что ей кажется. Возможно стоит наконец перестать нести ответственность за всех и начать — за себя. Потому что так продолжать она больше не может. Голос Элвиса во снах был уже привычным, той иллюзией нормального, за которую Джорджи отчаянно цеплялась. Но наяву... Она резко оборачивается — и бокал выскальзывает из пальцев, разлетаясь осколками по полу. Осколками летит и вся её сдержанность, весь самоконтроль. Её любимый сон, самый худший кошмар. Если бы он тогда появился на свадьбе, то выглядел бы точно так же... Почти — за исключением новой нашивки, но не это та мелочь, делающая всё реальным. Её губы беззвучно произносят его имя, а ладонь встречается со щекой почти неосознанно. Не первая пощёчина, которую он от неё получает. И то, как Элвис на неё смотрит, окончательно убеждает в том, что она не слетела с катушек полностью.
— Жаль?— выдохнула она сипло, покачнувшись, не сводя с него глаз.— Тебе жаль? Жаль тебе могло быть, когда ты не пришёл на нашу свадьбу первый раз, когда ты сорвал мне вторую свадьбу... а когда ты умер у меня на руках, когда я ничего не могла сделать, чтобы спасти тебя... когда я оплакивала тебя больше полутора лет... когда я... ты... Всё что мне осталось — это только твоё письмо, которое ты обещал не писать, и...
Джорджи осекается, захлебнувшись потоком слов вместе со слезами, молотя кулаками по его груди и утыкаясь лбом в плечо. И пахло от него до сих пор так же. Будто всё было как раньше. Но как раньше не было. И если внутри — пепел, то может ли из него что-то возродиться? Джорджи до сих пор не могла представить своей дальнейшей жизни без Элвиса. И едва ли этому суждено было измениться.
В голове эти слова звучали не так глупо. Подумаешь, разминулись бы. В чем проблема взять и приехать? Догнать и снова добиться. Уже ведь добился дважды своим упорством, никуда оно не делось, добьется и в третий, если понадобится. Но вот об этом думать Элвису совсем не хотелось. Он предпочитал самонадеянно рассчитывать на то, что Джорджи все еще его, и сейчас радостно бросится на шею, чтобы обнять и больше не отпускать. Пока эти мысли роились где-то в глубине сознания и старательно запихивались на самое дно, чтобы не портить сомнениями момент, время для Харта будто остановилось. Он не видел Джорджи год, и вот, стоит наконец перед ней, наблюдая растерянность на любимом лице. Под ней угадывалась смутная надежда и что-то еще, ему не ведомое, не понятное, но бесконечно прекрасное. Он и сам на нее смотрел так, будто снова сидел в том вертолете, когда спас ее после похищения в Нигерии. Ничего не слышал из-за шума винтов, знал, что грядет взбучка, но доволен собой, ведь этот момент у них просто есть, а мог и не быть. Но сейчас его появление было для нее еще большей неожиданностью, чем он думал. Что-то здесь было не так, и эта мысль только подтвердилась звоном разбившегося стекла и пощечиной.
— Не тот прием, что я ожидал получить, но согласен, это заслуженно, — Бормочет он, потирая ноющую челюсть. Удар у Джорджи никогда не был слабым, при всей ее внешней хрупкости. — А у тебя входит в привычку? — Вместо ответа он получил пару тычков в грудь, пусть уже не таких рьяных, но подкрепленных железными аргументами. У Лэйн сорвало пробку, но вместо шампанского радости из бутылки полились упреки в самых крупных косяках Харта. Он всегда будет чувствовать себя мудаком за это. Каждый раз, когда кто-то напоминает ему обо всем произошедшем между ними, обо всех слезах, что ей довелось из-за него пролить, внутри у него будто снова происходит теракт одиннадцатого сентября. Две неприступные башни, стоявшие рядом годами, вдруг поддались удару извне и рухнули, превратившись в руины. Именно так он ощущал себя первое время после того, как не явился на свадьбу. Сам разрушил свою жизнь и решил отстраивать вновь. И вот, когда новый фундамент был возведен, жизнь преподносит им такой удар. Под дых, что называется, когда расслабились. И снова результатом становится мокрый от слез китель, когда и эта передряга закончилась. Но закончилась ли? Выныривая из воспоминаний и возвращаясь в реальность, Элвис прислушивается к бормотанию своей девушки и с ужасом начинает осознавать, как на самом деле все было...
— Письмо? То есть, они его тебе отдали? — Он, конечно, знал, что у него не самое приятное начальство, но не ждал вот такой подставы. Секретность секретностью, но семью-то можно было бы и не обманывать... Семью, да. Которой у него толком и нет. А Джорджи ею так и не стала, чтобы перед ней отчитывались о сложных финтах ушами с прикрытием и легендами. Вот это уже совсем плохое кино. Сиквел с хреновым криминальным сюжетом, где вдруг все друзья оказываются жестокими предателями.
На свадьбе она переживала, что будет похожа на панду, но когда вместо жениха появился только шафер — капитан Джеймс — с новостями, всё стало уже неважным. Было ли важно теперь? Если на его кителе и останутся пятна, это самое меньшее, чего Элвис заслуживает. Этот невозможный... Невозможный, но всё ещё её. Джорджи видела это по его глазам. Так, как он, на неё не смотрел никто. Не любил так? Ей не хочется отстраняться, будто это — лишь очередной сон и он исчезнет, стоит ей открыть глаза. Но он не исчез, и он был ошеломлён точно также.
— Передали,— произнесла она тихо, изучающе касаясь пальцами кожи на щеке Элвиса и чувствуя некоторое моральное удовлетворение.— И мой мир снова рухнул, знаешь? Это было как получить дополнительное подтверждение, что тебя больше нет, что всё, чего мы хотели...Джорджи подавилась словами и прерывисто вздохнула, расправляя ткань и пробормотав что-то о том, что младшая сестра действительно оказалась права. По поводу туши; хотя и тот комментарий Лулу, когда старшая сбежала с Элвисом со своей второй свадьбы, тоже был довольно точным.
— А потом меня отправили к мозгоправу, потому что я была "эмоционально вовлечена" и необходимо было убедиться, что я готова к дальнейшей службе, — продолжила она почти буднично, но явно передразнивая бригадира. Наверняка он знал, что Элвис выжил, как и всё высшее командование. Старый мудила. Рядом с Элвисом Джорджи могла себе позволить не только неуважительное обращение к начальству, но и вообще всё. Никто не понимал её так, как он. И даже будучи связанной обещаниями с другим, она приходила к нему. Потому что он видел её насквозь. Их связь всегда была сильнее всего остального.— Заставляли проговорить всю боль. Воспоминания. Все те мелочи... Но разве мог быть другой вердикт? Сержант Лэйн всегда в порядке.Только на самом деле — и Элвис тоже это знал — Джорджи была в порядке лишь сейчас. Ощущая кончиками пальцев незаметные со стороны и только ей видные шрамы, оставленные взрывом на его коже. На расстоянии одного лишь выдоха от его губ. И она не может отказать себе в том, чтобы прижаться к ним с поцелуем. Долгим, сильным, зовущим, в котором звенело всё неозвученное. Вся горечь, жадность, желанность. Даже когда она так злилась, у них никогда это не было невзаимным.
— Я люблю тебя,— выдохнула она, обнимая ладонью вторую его щеку. Отчаянно, будто снова могла не успеть, и останется только сожаление и пустота.— Господи, как же я тебя люблю.Мир Джорджи Лэйн снова обрёл целостность и краски, и смысл. В нём теперь снова было всё хорошо. И она не собиралась позволить это изменить. Никогда больше.
Элвис всегда относился к смерти философски. Глупо отрицать, что она ждет всех и каждого. Значит, это цена, которую надо заплатить за отведенное тебе время. И провести его надо так, чтобы ты готов был ее заплатить, ни капли об этом не жалея. Ну и, естественно, жить Эл старался в соответствии с этой мыслью — на полную катушку, ни в чем себе не отказывая. Если желать — то лучшего и добиваться, если добиваться — то упорно и до победного. Если дышать — то полной грудью, если кричать — то во всю глотку, и прочее, и тому подобное. Поэтому он пошел служить — чтобы ни секунды не сидеть спокойно. Поэтому решил пробиться в спецназ — даром что ли это элитное подразделение. Поэтому собрал вокруг себя лучших бойцов, в коих уверен как в себе, и коих считает своей семьей. Не то чтобы другой у него нет. Родители есть. И своя собственная могла бы быть, но он совершил ошибку. Нашел женщину своей мечты, свернул горы и добился,.. а потом бросил у алтаря. Разбил сердце одной, чтобы не быть мудаком в глазах, ну, наверное, всех трех разом. Больно. Но тот, кто высоко летает, должен быть готов к сокрушительным падениям. Ему не занимать упорства в том, чтобы вскарабкаться на ту же высоту снова. И он предпринял уже не одну попытку. Не потому, что для него это дело принципа, а потому, что приоритеты и ценности в жизни резко меняются, когда смотришь смерти в лицо. Элвис это делал почти каждый день, но вот так близко, как в этот раз, он еще не подходил. Он совсем не из тех, кто ищет посмертной славы, будь то ордена в коробках или статья в газете. Он не ищет неприятностей, просто с ними работает, потому что это лучшее, что у него получается. Да, опасно, но кто-то же должен. И там, на крыше, где он нашел сумку с бомбой, он прекрасно осознавал, что в любой момент может потерять все. И впервые в его голову пришла мысль, что он еще к этому не готов. Но прежде, чем позволить себе ее развить, надо было выполнить задачу до конца. Это, увы, затянулось.
— Мы обязательно разберёмся, кто и зачем это сделал, слышишь? — При всем при этом он совершенно не представлял себе, каково будет Джорджи потерять его. Особенно на утро после того, как они наконец помирились. Осознание того, как это все сейчас выглядит, сначала вызывало растерянность, потом гнев, потом жуткое желание обнять, спрятать и не позволить больше никому подходить к его невесте, окружить ее тишиной, покоем, комфортом и спокойствием, но в то же время перевернуть все и вся, чтобы на своих местах не остался ни один из тех, кто виноват в том, что она ничего не знала. Он не он, если не отплатит виновнику той же монетой. Такие вещи непростительны. Никто не имел права настолько распоряжаться чужими жизнями. Никто не имел права лишать их как настоящего, так и будущего. А уж посылать к психологу из-за скорби, намереваясь отправить в отставку за совершенно нормальные человеческие чувства — вообще откровенная травля. Особенно зная, что всего одно нарушение секретности может исправить ситуацию и принести всем пользу и спокойствие. И неужели они не понимали, что рано или поздно правда всплывет наружу? И что тогда никому не поздоровится, что Харт не оставит этого как есть?
Гневные мысли прерывает легкое прикосновение к щеке. С той стороны, где ухо теперь лучше прикрывать волосами, чтобы никого не пугать. Врачи, что выхаживали Элвиса, сотворили настоящее чудо, залечив ожог достаточно успешно, чтобы он не выглядел совсем уж уродством. Прикрыв глаза, он накрыл руку Джорджи своей и прижался к ней крепче, а потом сжал и поцеловал в раскрытую ладонь. Как всегда это делал, не изменяя привычкам. Но изменив самообладанию, когда его невеста-сержант все же решила удостоить его поцелуя. Вот это награждение сейчас стоило в миллиарды раз дороже всех его медалей.
— И кроме этой любви я больше ничего не хочу, — Пробормотал он, оторвавшись ненадолго и оглянувшись на зал, где их, похоже, обратно уже и не ждали. Портить всем праздник он, конечно же, не собирался, но вот устроить себе персональный — почему нет? Тем более, что все, что ему для этого требовалось, уже у него в руках. Впиваясь в губы девушки новым поцелуем и прижимая к себе еще крепче, в пару шагов Элвис утягивает Джорджи за колонну, ближе к выходу, где их никто уже не мог увидеть. Им нужно остаться наедине. Вот прямо сейчас. И для этого нужен куда более укромный уголок, но разве может он держать себя в руках рядом с этой девушкой? Воздух в легких давно уже кончился, но оторваться от любимых губ выше их сил. Слишком велика была жажда потерянного и нежданного обратно. И все остальное меркнет на фоне этого. Руки заскользили вниз по любимому телу, которое не держали в объятиях так долго, натыкаясь на вычурную пуговицу и тут же ее отколупывая.
— Элвис, нет.
Совсем иное "нет", чем когда она сказала, что не может быть больше счастлива с ним. Кого тогда Джорджи пыталась обманывать? Себя? Она искренне верила, искренне хотела обмануться. Только вот не вышло. И разбираться в чём-то было бессмысленно. Как и искать кому-то оправдания. Всё, что им могут сказать — секретность, опасность срыва миссии — всё это Джорджи знала. Знала и то, что она не жена ему, чтобы ставить в известность. Больно, но так и было, они оба не могли отрицать этого. Они ведь не успели — и в этот аргумент обоих будут тыкать носом как нашкодивших котят. Как тыкали её в то, что это из-за её влияния один из лучших бойцов был способен подвергнуть опасности себя и всё на свете. Никто не говорил прямо, разумеется, но эти намёки и взгляды заставляли Джорджи мгновенно потерять самообладание. Взаимно, конечно взаимно. И в то же время, они ни за что не спустят этого. И больше никому не позволят разлучить их. И ничему.
— Если ты снова оставишь меня,— выдыхает Джорджи, и её голос снова ломается,— я не знаю, что с тобой сделаю. Клянусь, найду где угодно, и...Раньше она думала, что знала, что такое пройти через ад. В пещере. На базе Аль Шабаб с мешком на голове и стянутыми верёвками руками. Под рухнувшим домом в Непале. Но только теперь осознавала, что хуже всего этого было знать, что он больше не подхватит её, как всегда до этого. Ад в том, чтобы снова проживать это каждый день. Без надежды. Но близость Элвиса всегда действовала успокаивающе. Ощущение его губ на своей ладони — до безумия привычное, нормальное, и помимо остального — этого Джорджи не хватало слишком. Она не пытается удерживать бегущие по щекам слёзы, но это первый раз, когда слёзы вызывает не боль. Первый раз, когда за слезами приходит лёгкость. Первый раз, когда всё действительно правильно.
Пальцы оглаживают пуговицы кителя, словно изучая, пробираясь дальше, под приглушённые шуточки со стороны Элвиса, от которых по спине пробегают мурашки. Когда-то она думала, что это в первый раз случится в первую брачную ночь, но хочешь посмешить судьбу — расскажи ей о своих планах. Шрам от пули после Манчестера всё такой же заметный под ладонью, а касание всё так же вызывает еле слышный выдох. Безрассудный дурак; и всегда таким был, когда дело касалось её. И всегда таким будет — но Джорджи не готова, не собирается снова его потерять. Эта миссия станет действительно последней, а дальше будет совершенно другой путь. Для него. Для неё. Для них. С этого момента она будет действовать не планируя, не думая. Они и так упустили слишком много. А вот ещё один — незнакомый, новый. Тоже след от огня? Она сводит брови, увлекаясь больше и в конечном итоге потерявшись во вдохах, касаниях, поцелуях и других звуках и действиях. И Джорджи забывает обо всём остальном, в мире остаются только Элвис и она. Кто кого всё же вжал потом в стену сказать было сложно. Они могли станцевать любой танец, но танцевали этот, необходимый обоим сейчас как никогда.
Она не сводит с него глаз и после, выравнивая дыхание, будто боится позабыть, будто боится упустить снова. В мире всё хорошо — потому что всё снова как надо.
— Будете сидеть дома со всеми нашими детьми, капитан Харт,— шепчет Джорджи притворно сердито. А чтобы не заскучал вдруг — придётся им основательно постараться с количеством. В отличие от прошлых разговоров на такую тему, сейчас эта мысль не вызывает у неё нервную дрожь. Только лишь уверенность.
Не в первый раз Элвис слышит "нет" от этой девушки. Но если раньше это был вызов — докажи и добейся, — то теперь это здоровый эгоизм. И он, безусловно, согласен с ней без всяких обсуждений. Конечно же, если он сейчас начнет копать под тех, кто устроил им эту разлуку, высокопоставленные чины мигом найдут, к чему придраться, а там и до отставки недалеко. И хорошо, если только для него. Карьера, конечно, не так важна по сравнению с любовью, но портить ее таким образом он точно не собирался, ни себе, ни Джорджи.
— Я помню. Я обещал больше не подводить, — Хотя это и будет чрезвычайно сложно. Кажется, в прошлый раз они совершенно не были готовы к тому, что замышляют. Нельзя создать семью и ничего при этом не менять в своем образе жизни. Зато теперь не будет больше ни командировок, ни операций. Только штаб и казармы, только отбор и подготовка. Найти и научить, передать свой опыт, взрастить следующее поколение — не менее важное занятие, чем самим участвовать в боевых и спасательных миссиях. И даже если сейчас Джорджи к этому не готова, она все равно к этой мысли придет. И он снова будет рядом, и он снова будет решением, в тылу и в мирное время. Хотя, наступит ли оно для них? Вряд ли. Оба они не могут долго усидеть на одном месте, не могут пройти мимо несправедливости и других опасных приключений. Они привыкли быть начеку всегда и везде. Какой семьей они станут? Той самой, что всем назло опровергает стереотипы, срывает ярлыки и доказывает, что все возможно при большом желании. Той самой, что ходит в долгие походы в куда более опасные места, чем семьи не военные. Что прыгает с тарзанки и с парашютом просто ради удовольствия и ощущения бурлящего в крови адреналина… Хотя он бурлит постоянно и просто от ощущения друг друга. В ту ночь, когда они наконец помирились, они точно так же не сдержали своей жажды, тут же ей поддавшись. Так же осторожно отступали к стене, чтобы незамеченными ускользнуть во временное убежище Элвиса. Здесь у Харта убежища не было, до казарм далеко, а уходить еще было рано. Пришлось импровизировать.
— Все на месте? Проверку подлинности прошел? — Спрашивает Элвис сквозь смех, пока Джорджи вспоминает ладонями его тело, повторяя пальцами каждый шрам. Она знает, что значат для него эти прикосновения, и беззастенчиво забирает в свою власть, заставляя перестать думать. Совсем и о чем-либо, разве что, кроме, наверное, маскировки, потому что жадные поцелуи топят в себе все. Все, что он никогда бы не затыкал, будь они в другом месте. Но в другом месте это была бы совсем другая история.
— Говорят, завязывать мужчине галстук это сексуально, но, кажется, это не только о мужчинах и не только о галстуках, — Только сейчас он обратил внимание на то, что она одета очень... странно для подобного приема. Да, комбинезон форменный, но она могла выбрать какой угодно другой вариант, даже если не хотела облачаться в вечернее платье. Это наводило на определенные мысли, но думать об этом сейчас уже было не к месту. Сейчас они вместе, и так и будет дальше, и она засияет всей своей красотой. Особенно, когда будет муштровать маленькую армию Харт-Лэйнов где-нибудь в гостиной их общего дома. — И сколько бойцов вы планируете набрать в отряд, сержант?
Ей всё казалось, что стоит лишь моргнуть, и она снова окажется в той реальности, где похоронила его, но так и не оплакала до конца. Поэтому отнять ладони приходится себя буквально заставлять. Не то чтобы Элвис против этих касаний возражал, впрочем. Глубокий судорожный вдох, медленный выдох. Всё на месте, всё самое главное. Он на месте, с ней.
— Ты невыносим,— заявляет Джорджи, не сводя глаз и расправляя чуть примявшуюся форму. И в её устах это всегда звучит почти признанием. Но она клянётся, что будет уделять всему этому больше времени. Это слишком болезненный урок, чтобы не оказаться выученным. И это был безумный год с небольшим. Чересчур долго для всего. Чересчур много всего даже для бурного темпа их жизни.Вопрос про планирование заставляет её свести брови, словно Джорджи пытается ухватить за хвост промелькнувшую мысль.
— Да разве можно с тобой хоть что-то планировать...— произносит она рассеянно, оправляя уже собственную одежду, а потом рука снова переползает поверх его руки, занимая привычное законное место. Вот так намного лучше и спокойнее. Джорджи тянет Элвиса за собой по коридорам, увлекая к заднему входу — или выходу, смотря с какой стороны посмотреть. Не потому что стыдится и не хочет чтобы их видели вместе. Совсем наоборот. Просто этот момент — это только их и для них, любые зрители будут только мешать. На ходу она успевает выудить телефон и проверить отсутствие сообщений и пропущенных звонков. Это хорошо, значит можно оставить Мари без присмотра ещё ненадолго. Какая-то часть подсознательного шепчет Джорджи, что так неправильно и что есть нехилая вероятность, что они пропустят награждение... но она от этого только отмахивается. Всё самое важное для неё сейчас здесь, а если и нужно что-то кроме, то награждение к этому совсем не относится. А поступать правильно, быть правильной, Джорджи, пожалуй, устала. Вся эта правильность не принесла им счастья. Столько времени потеряли зря, но упустить своё сейчас было бы очень глупо.
Они добираются до парковки, умудрившись не столкнуться по пути ни с кем из знакомых, и она облегчённо выдыхает, открывая дверцу и забираясь на водительское сиденье.
— Давай-ка прогуляемся,— и вопроса в голосе совсем не звучит. Джорджи едва ли когда-нибудь станет выше Элвиса по рангу, но в отношениях это работало совершенно иначе. Она перекидывает через плечо ремень безопасности, защёлкивает его и, убедившись, что он последовал её примеру, трогается с места. Адреналин в крови всё ещё бурлит, и хотя Джорджи следит за дорогой внимательно, она не может удержаться от того, чтобы украдкой обменяться взглядами. Едва ли это ощущение нереальности исчезнет так скоро.Уж точно не быстрее, чем они окажутся на месте. Ещё не так поздно, но всё равно напряжение не уходит до конца, висит где-то рядом с уже оформившейся мыслью и явно исходящим от Элвиса недоумением. Прежде, чем он успевает задать вопрос, она паркует автомобиль и выбирается наружу. Витражные окна слабо светятся, но пока Джорджи спешит ко входу, пружина внутри словно распрямляется. Она снова ощущает теплоту ладони на своей и пальцы, которые не собираются отпускать её. И это именно то, что ей необходимо.
И когда они входят, а к ним поворачиваются навстречу, она выпаливает прежде, чем любые вопросы успевают прозвучать:
— Мы хотели бы пожениться. Прямо сейчас.
Обиняки на недостатки вместо признаний. Разочарование заранее, понимая, что она это не изменит. Вот теперь он начинает ее узнавать. Самую терпеливую женщину на свете, которую он раз за разом умудряется привести в режим крушащего на своем пути все препятствия огнедышащего дракона. Да, она его не терпит и не выносит. Она его любит, несмотря ни на что. А любви, как известно, нужны испытания, чтобы доказать себя и закалиться. И сколько бы он обратное из ее уст не слышал, она все равно рядом, она все равно с ним. Вопреки всему. И сколько еще на их головы должно свалиться всякого, никто не знает. Поэтому да, странно слышать о планах, когда ты не знаешь, что с тобой будет завтра. Но с этой минуты он готов раздавиться в лепешку, чтобы все нарушения планов приводили лишь к хорошему.
— Куда? — Только и пробормотал он, когда его без объяснений потащили куда-то на парковку и в первый попавшийся под руку автомобиль. Но вопрос так и остался без ответа, в прочем, как и всегда. Она не любит спойлеры. Сюрпризы куда интереснее. А он даже не пытается теряться в догадках, просто наблюдает искоса, сжимая руку только крепче, до сих пор не отпустив. Пейзаж за окном его мало интересует. Куда полезнее не сводить с нее глаз, сравнивая с действительностью тот образ, что запомнил чуть больше года тому назад. Давить желание проявить вдруг намного больше эмоций, чем следовало бы. Снова прижать к себе и уткнулся носом в волосы, в макушку, вдыхать родной аромат еще бы вечность. Хотя это и странно звучит, ведь они только что устроили разврат на балконе военной части. У каждого свои причуды, но счастливы те, чьи тараканы совместимы.
— Мы хотели бы пожениться. Прямо сейчас.
Не сдержавшись, Элвис расхохотался. Нет, правда, а чего еще он ждал, когда машина затормозила у часовни? Не исповедаться же она его привела. Но это был счастливый смех. Смех облегчения. Конечно, они совсем не так представляли себе этот момент. Ни тогда, когда он выдался им впервые, ни потом, когда он едва успел вручить ей кольцо перед куда более страшными событиями. Наверное, нужно было и в этот раз все хорошенько обдумать, вернувшись домой. Когда так часто все идет не по плану, появляется мысль, может, это с планом что-то не так? Это его надо менять. Или лучше вообще ничего не планировать, а довериться жизни, которая расставит все на свои места самостоятельно. Но, похоже, оружием этой всезнающей жизни и стала сейчас Джорджи. Для Элвиса она из всех своих выходок и соткана. Из собственных принципов, неповиновения, эмоций через край, непредсказуемости и дерзости. Его буйный итальянский нрав, запрятанный поглубже армейской выправкой, в ней находил себе родственную душу.
— Прошу прощения, святой отец, — Мгновенно успокоился он от строго взгляда священнослужителя, но подавить улыбку до конца так и не смог. — Она как никогда серьезна, все верно. — И в подтверждение своих слов сделал шаг вперед, поравнявшись со снова невестой.
Baby cause we're soldiers in a war and none of us are backing down
And I will show you victory is mine before we leave this battlegroundОна любила его смех: такой, с нотой недоверчивости, удивления, но неизменно — счастливый. Будто он никак не мог принять свалившиеся обстоятельства. Да что там — сама Джорджи не могла тоже. И долго она не думала, только действовала. Потому что планы им явно не удавались, а отпускать Элвиса от себя она больше не собиралась. Хотела заявить права перед всем миром — и дальнейшее время проводить только рядом, только вместе. Это было их судьбой; и пожалуй именно потому Джорджи и не видела, не представляла другого будущего.
Всему своё время, а это — их? По лицу священника нельзя было сказать, что он сильно удивлён — явно повидал многих и многое за годы службы, да и жизненного опыта у него было побольше, чем у этой безрассудной парочки. И пока он произносил стандартные в таком случае фразы, не имеет ли кто возражений, Джорджи нехотя освободила свою ладонь, чтобы расстегнуть цепочку и положить кольцо с неё на ладонь Элвиса. Ничего, им и одного пока хватит, это ведь совсем не главное. Она думает, что это конечно совсем не Вегас и что это так сильно отличается от того, как все обычно видят свадьбы... и как они вдвоём раньше видели. Но атрибуты, украшения и прочее — лишь мишура. Главное — намерения, а уж серьёзность их намерений прошла самые жестокие испытания и не подлежала и малейшим сомнениям. И пусть сейчас рядом с ними нет ни шафера, ни подружек невесты, глаза обоих светятся чувствами друг к другу и бесконечным счастьем.
С этим кольцом я беру тебя в законные супруги, отдаю на милость твою cебя целиком и все мои земные блага вверяю тебе.
В жизни Джорджи религия занимала далеко не первое место. Но в определённые моменты не обходилось без молитв и обращений к всевышнему. И они были услышаны — потому что она стояла здесь сейчас, произнося клятвы, подтверждая то, собиралась сдержать, подтверждая то, без чего жизнь не имела никакого смысла. И пусть весь мир не вмешивается.
Джорджи много раз видела этот момент во сне, но реальность оказалась несравнимо, неописуемо лучше. Когда святой отец разрешил наконец поцеловать невесту, та со смехом заявила, что пусть поторопится, иначе она поцелует его первой. И в кои-то веки Элвис не заставил себя ждать. Сдержал обещание и не подвёл. В её мире теперь всё будет хорошо и никак иначе. Потому что теперь это был их мир.
И в конце концов, в подвенечном платье муж её уже видел.
Можно ли испытывать ощущение дежавю на то, чего с тобой не происходило? Должно было произойти, но так и не случилось. Несколько лет назад он точно так же должен был в полном парадном облачении явиться в церковь. К ней, к Джорджи, ждущей его в подвенечном платье и окружении гостей. Все до последнего момента к этому шло — уже вот-вот, чуть-чуть… и сорвалось. Там и тогда все должно было пройти по правилам — с церемонией, свидетелями и фуршетом. Как принято. Как у всех. Может, потому и не вышло? Потому что как у всех — не их вариант. Зато сейчас все происходит само собой. Как будто вот так и суждено. Внезапно, эмоционально, рискованно. Жизненно. Все встало на свои места, после стольких попыток, доказательств и объяснений. Элвис произносит слова клятвы четко и осознанно, не сводя глаз с любимой женщины. Как сказал бы тогда. Как сказал бы и год назад, если бы тогда получилось. И то, что Джорджи сохранила кольцо, носила его у самого сердца... Очень много говорит без слов. А они и не нужны им все чаще.
Получив разрешение, Элвис тут же обхватил лицо Джорджи руками и притянул к себе, целуя внезапно очень нежно. Как раз теперь торопиться уже не хотелось, никуда. Даже с учетом того, что их отсутствие наверняка заметили в части и хватятся искать.
— Куда отправимся теперь, миссис Харт? — Слишком давно он хотел так назвать эту женщину, чтобы и дальше себе в этом отказывать. Пусть произошедшее здесь сейчас и значит что-то только для них двоих, а не для всех, это все равно было давным давно пора сделать. Поблагодарив священника, Элвис подхватил новоиспеченную жену на руки и унес обратно к автомобилю. — Махнем на все рукой и поедем домой или вернёмся на праздник?
Он бы, конечно, предпринял безумное путешествие из Лондона в Манчестер — три часа на колесах, но зато они бы оказались в родных стенах... кто дома, а кто казармы. И плюнул бы на все эти церемонии и награды, потому что уже принял решение, что армии с него хватит. По крайней мере активной и разъездной. Но это надо обсуждать явно не на адреналине. Джорджи, конечно и как обычно, хочет все сразу и на меньшее не согласна. Удивительная жажда жизни, которой ему у нее надо заразиться. Забравшись за руль теперь сам, Элвис направил автомобиль обратно в часть.
Новое имя звучало так странно. Так странно, и будто — как надо. Новое имя и новый статус. Как будто вся жизнь снова перевернулась на триста шестьдесят градусов.
— Ущипните меня кто-нибудь,— пробормотала Джорджи. Теперь была её очередь глазеть, а не следить за дорогой, но нельзя сказать, чтобы она вообще была напряжена. Максимально расслаблена и счастлива как ни разу до этого. Утром казалось, что надо наконец смириться и принять, чтобы жить дальше, но теперь всё снова обрело смысл. А она обрела любовь всей своей жизни снова и собиралась сделать всё, чтобы у них было это общее будущее. На руке снова его кольцо, он снова рядом, на расстоянии вдоха, и будто не было всего этого.... только вот было.
— Обратно, разумеется, мистер Харт? За своей минутой славы?
Разумеется, возвращаться было нужно. И это сразу отрезвляло, потому что там оставалась Мари, с которой, казалось, они были в одной лодке. Только вот не совсем. А теперь и совсем не, ведь её муж был жив и рядом, и теперь не отойдёт от неё далеко и не отпустит руки надолго — как и она сама. И Джорджи очень не хотелось в мир этой ответственности за всех и вся — почти тридцать лет, да сколько же можно. Но сестру нужно было отвезти под родительский присмотр, а награждение... ну, если застанут, то хорошо. А если нет, то Джорджи это точно не расстроит.
— Хорошо смотришься в этой форме,— заметила она с нежной улыбкой, пробегаясь пальцами по его запястью. "А ещё лучше будет без..."— читалось в глазах, но в конце концов можно себе позволить безумства. В конце концов, это — лучшая выходка, которую себе только можно представить.
И как всегда, после сказки пришлось возвращаться в реальный мир. Слух зацепил жужжание телефона, и Джорджи издала недовольный вздох. Нет, на самом деле сестра уже давно должна была маякнуть, и было удивительным, что племянник или племянница закапризничал только сейчас. Они как раз подъезжали к парковке, и пока Элвис разбирался с водительскими обязанностями, она выудила телефон, чтобы ответить Мари, что скоро будет. Выудила — и так и замерла, а на лицо набежала тень. Потому что это была не Мари. На дисплее сияла полоска с текстом "Можем поговорить? Знаю, что ты тоже присутствуешь сегодня", отправитель Чарли. Последним чего ей вообще хотелось — это говорить с Чарли снова. Последним — потому что вышло всё так по-дурацки. Последним — потому что никто толком не был виноват, но виноваты были оба. Потому что Элвис был жив, а Молли так и не забрала тот дурацкий комод, и Джорджи знала, что та использовала это только как предлог, чтобы снова завязать разговор с мужем. Что-то, возможно, и не получится склеить, но Молли хотя бы старалась. И это только добавляло ощущения вины. Теперь — ещё большей. Она вздохнула, выбираясь из машины и обходя её к водительскому месту.
— Красиво, правда?— Джорджи подняла глаза к небу, рассматривая рассыпавшиеся по небу звёзды. В лагере возле Кабула она точно так же смотрела на них, но это не помогало спрятать слёзы. Только теперь это были слёзы счастья.— Так бы и провалялась всю ночь где-нибудь на заднем дворе вместе в обнимку, находя созвездия.
Только так и только в спокойствии. Пока хватит с них службы и всей этой опасности. Тактическое отступление в сторону отдыха — это не поражение. Джорджи протянула ладонь за ключами, и получив их обратно, потянулась на цыпочках, чтобы снова поцеловать Элвиса.
— Знаешь,— произнесла она тихо,— до сих пор всё не верится, что я не сплю. Что ты,— Джорджи запнулась, почти подавившись следующим словом,— живой и со мной. Последнее время кажется чередой каких-то безумных снов.И безумных поступков, с последствиями которых ещё предстоит разбираться.
Устроившись за рулем и повернув ключ в замке зажигания, Элвис тут же протянул руку и стиснул ладонь жены. Кольцо на безымянном пальце, впивающееся теперь камнем в его кожу, напоминало, что происходящее реально. Реально, несмотря на брюзжание большинства о том, что невозможно изменить жизнь за одну минуту. Можно. Легко и просто. Но да, подготовка к этому была долгая и трудная. Зато надолго запомнится и будут сильнее цениться последствия. Вместо того, чтобы ущипнуть, парень то и дело проводил большим пальцем по коже, поглаживая и вырисовывая узоры. Это всегда выдавало его задумчивое, но взволнованное внутри состояние. Так много всего произошло всего лишь за какие-то пару часов... такие моменты делят жизнь пополам? Тогда он надеется, что вторая половина не будет такая поломанная.
— Другого ответа я от тебя и не ожидал, — Засмеялся Харт, уводя автомобиль обратно в сторону покинутой ими военной части и пытаясь вспомнить слова речи, что готовил. Кажется, придется импровизировать, ибо все забылось. Но и новых мыслей в голову прибыл целый вагон. — Она тебе всегда нравилась, да? — Отозвался он на замечание о форме. Вопреки ожиданиям, парадный мундир сам он совсем не любил, считая, что в повседневной выглядит лучше. Что, в общем-то, было правдой. Потому что парадная — темная. А еще он не любит головных уборов. И еще тысяча отговорок, хотя на самом деле она навевает ему мысли о том, что все заканчивается. Вот только не всегда победой, но это уже совсем другая история.
Из задумчивости Элвиса вывел звук вибрации телефона. Внешний мир о себе напомнил, омрачив выражение лица новоиспеченной жены капитана.
— Что-то случилось, почему хмуришься? Или просто нас ищут? — Просто. Два солдата сбежали с мероприятия. Не обязательного, но важного. Только тот, кто решил распрощаться с работой и карьерой, мог так сказать. Харта немного пугала та легкость, с которой он принял для себя это решение, хотя они еще ничего не обсуждали между собой. Но ведь обязательно будут. И он будет готов найти себе занятие поспокойнее, вообще не связанное с армией. Его об этом просили уже тысячи раз родители, а повлияла только Джорджи.
— Первое время после взрыва у меня тоже было такое ощущение. Сам себе не верил, — Начал было Элвис, но осекся, решив, что это не лучшая сейчас тема для разговора. Тем более, что поцелуй был куда приятнее. — Но мы здесь, вместе, и что нам мешает и правда провести ночь под открытым небом? Я правда готов не возвращаться на праздник, если что.
Всё закрутилось, завертелось, не давая времени опомниться и перевести дыхание — и вот они уже снова вместе и снова надеются на лучшее. Только вот они оба были солдатами, и знали, что бывает момент, когда есть "надо", а то, чего хочется, придётся отложить на потом. Такой момент был и сейчас. Обязанности перед другими оставляли слишком мало для себя. Быть с Элвисом для Джорджи важнее всего остального, она слишком хорошо помнит ту боль, когда считала, что его больше нет... но несмотря на это, она всё ещё не знала, готова ли отказаться от службы окончательно и уж тем более никогда не потребовала бы этого от него — теперь уже мужа. Всё же он слишком внезапно ворвался в её жизнь обратно: именно в такого Элвиса она однажды влюбилась и не хотела чтобы он менялся. Но, по крайней мере, у них ещё будет время всё обсудить. Теперь — всё время этого мира.
А с остальным миром ещё предстояло столкнуться.
Она вздохнула снова, отвечая на поглаживание запястья зеркальным жестом.— Нас ждут, и ты лучше меня знаешь, что такое надо. Да ещё и перед "плюс один" надо будет объясниться...
На самом деле, Джорджи уже не так уверена, что Мари помнит про её существование. Сестра тоже горевала, но она была более лёгкой в отношении ко всему, и возможно этим вечером сумела отвлечься хотя бы ненадолго. А вот объясняться с Элвисом придётся раньше, и видит бог, Джорджи совершенно не знала, как подобрать нужные слова. Они рука об руку шли к зданию, и она не сводила с него глаз, но теперь в них уже не было той лёгкости. Потому что что-то подсказывало Джорджи, что так просто этот вечер не закончится.
— Элвис, слушай...— она чуть прикусила губу, поднимая взгляд и встречаясь с его вопросительным взглядом,— это не лучшая тема для воспоминаний, но нам нужно это обсудить. Очень, потому что...Она осеклась, услышав знакомый голос, окликающий её по имени. Мысленно чертыхнулась, но развернулась на каблуках в сторону Чарли, сжимая руку Элвиса в своей ещё крепче.
Много, много глупостей. И его горячность. И — теперь — не беспричинная ревность.
Чарли смотрел на них, смешно открыв рот и кажется лишившись дара речи. Что ж, Джорджи его понимала, едва ли она сама могла найти слова, когда увидела чудесным образом вернувшегося в мир живых Харта. В голову сразу начали лезть дурацкие мысли вроде того, а какая у них теперь будет фамилия, но она просто отвлекала себя так от того, что грядёт. От того, как скоро недоумение Элвиса сменится пониманием, о чём новоиспеченная жёнушка хотела поговорить, и вот тогда...
Всё это не отменяло того, что она всегда любила его, но горе сближает людей и часто лишает способности мыслить здраво. Они оба любили его — по-разному — и оба потеряли, и, горюя, пытались найти в друг друге что-то ещё. Но, кажется, лишь потеряли и то, что было до этого. Джорджи не хотела ни говорить с Чарли, ни видеть его, но она смотрела в ответ, вздёрнув подбородок. И она не произнесла ни слова, ощущая как молчание становится почти физически осязаемым, и его буквально можно резать ножом.
Обычно после слова "надо" вырастает такой огромный список дел и правил, что Элвис готов затыкать уши. Конечно, большей части из них он слепо подчиняется, просто для того, чтобы от него отстали и дали самому выбирать то, что выбирать можно. Сейчас им бы надо обсудить что будет дальше. Как поступать дальше. Потому что отныне, пусть и не признанно всеми, они — одно целое. Оставаться ли на службе или уйти. Или уйти кому-то одному. Тогда кому. Или чем заниматься вне армии. Устраивать ли новую свадьбу или просто тихо расписаться. И какую фамилию оставить. И где дальше жить... Бесконечное количество вопросов, от ответов на которые будут зависеть все остальные ответы в его жизни. Главное — что там нет вопроса будут ли они вместе.
— Никогда не любил это слово, но да, ты права, — вздохнул парень и останавливаясь. В зал так не хотелось идти, что он использовал любую возможность оттянуть время и остаться на парковке. Ведь им вместе хорошо где угодно. — И кто это у нас "плюс один"?
Вообще-то Элвис был достаточно ревнивым человеком. Он понимает, что это неправильно. Сам когда-то бросил у алтаря, пропал без слов, даже не объяснившись. Джорджи могла вообще после этого с ним не разговаривать. Имела полное право. И потом, когда пересеклись при ее спасении из плена, тоже могла обойтись правилами приличия. Но выслушала. Дала снова войти в свою жизнь, пусть и не в том качестве, в котором ему бы хотелось. Дала ее снова разрушить. А он снова взял и пропал, после больницы. Вернулся на службу, дела снова закрутили. Роман завел, хотя не прекращал ее ревновать даже к тому, кого не видел и не знал. Ему достаточно было самого факта, просто знать, что где-то кто-то претендует на внимание его драгоценной Джорджи. Но вот сейчас... он понимает, что перешел все мыслимые и немыслимые границы. Не собственными руками-ногами, но факт есть факт. Снова пропал, на целый год, и его вообще объявили мертвым. Он даже представить боится, что она пережила. Но с того света не ждут. Живут дальше. И она могла жить, это он понимает абсолютно ясно, и держал бы при себе эмоции, если бы обнаружил ее замужем. Но то, что сделала эта женщина на деле, превзошло все ожидания и сломало всю логику предположений. И он до сих пор под впечатлением. Теперь их уже ничто не сможет разлучить, что бы он не услышал. Хотя и напрягся после "слушай".
— Джорджи! — Со стороны зала к ним приближалась знакомая фигура. Сначала приближалась, а потом застыла, явно в удивлении. Не мудрено, Элвису придется привыкнуть, что на него так реагируют, так будет еще достаточно долго.
— Не смотри на меня так, я не привидение, — Элвис закатил глаза, когда Чарли подошел ближе, но протянул другу руку для пожатия. — Спасибо, что приглядел за Джорджи.
— "Привидение"? Не очень уместная отсылка. Там героиня осталась верна своему парню, — Фыркнул капитан Джеймс. В следующий момент ему в челюсть прилетел удар, заставив упасть на землю и какое-то время переваривать случившееся.
— Без отсылок, Чарли. Отныне думай, что говоришь. — Хорошее настроение в миг улетучилось. Выдохнув и закрыв глаза на секунду, Элвис обернулся к Джорджи, кивая на поднимающегося с земли Чарльза. — Это? Обсудить...
Шестеренки в голове Элвиса зашевелились, подгоняемые болью и ревностью. Он рассчитывал на любого соперника, но не на лучшего друга. Как? Когда? Как смотреть теперь на обоих?
